Марина Ливинская: «Обожаю интернет, но театру там не место»

Марина Ливинская - уроженка Ташкента, которая уже много лет живет в Пензе и восемь из них делает реальностью частный «Театр на обочине». Разговаривать с ней всегда интересно, потому что никогда нет уверенности в том, куда именно уйдет нить беседы. При очередной встрече примерно так и получилось: изначально планировалось потолковать о сценическом искусстве и спорте. Но еще при выключенном диктофоне завязалось настолько интересное обсуждение современных путей распространения информации, что показалось вполне логичным начать именно с этого. Тем более что интервью-то для интернет-издания.

- Я стала активно пользоваться Интернетом, когда мне было лет восемнадцать. Нет, какое там – шестнадцать! – вспоминает Марина. - Собственного входа в ту пору, конечно, не имела, но получилось так, что девушка-американка, которая ехала на учебу по обмену, должна была остановиться у меня на время учебы, а перед этим требовалось с ней переписываться по электронной почте. И когда первый раз пришла в ближайшую точку доступа и зашла в Сеть, тут крышу-то мне и снесло: вот оно! Вот это моя история!!!!

Сегодня все большее количество людей воспринимает возможность пользоваться интернетом как нечто само собой разумеющееся. Весь вопрос в том, как именно применять открывшиеся возможности. Наверное, с момента появления Сети возникли два противоположных мнения: о том, что это целый новый мир, и о том, что это большая помойка.

- Для меня интернет всегда был прежде всего огромной библиотекой, – говорит Марина. - Как огромный шкаф с книгами, из которых ты можешь выбрать понравившиеся, а можешь не выбрать ничего. И еще, разумеется, всемирная связь, когда раз – и все вместе. Как в «Аватаре», помнишь? И сегодня наш театр представлен прежде всего в Сети. Нам не нужны большие афиши на улицах, потому что мы давно находимся там, куда некоторые только отправились. У нас в коллективе, например, нет никаких собраний – все вопросы решаются в чатах. Уже не представляю себе жизни без интернета. Мне он нравится, мне по душе вся эта виртуальная реальность, и думаю, что человечество будет туда уходить все глубже. Хотя да, во мне иногда просыпается Сара Коннор, которая подспудно опасается бунта машин, способных подчинить себе все человечество.

- Это зависимость?

- Не думаю.

- А тебе не кажется, что интернет иногда оказывает слишком сильное влияние на некоторых людей?

- Думаю, он просто проявляет то, что уже есть в нас. Да, часто бывает так, что в Сети человек начинает представлять себя совсем иным, чем он есть на самом деле, примерять на себя неожиданные образы… но это означает только одно: это в нем было и раньше.

- То есть, по сути дела, речь о театре.

- Да, но театр-то как раз возможен только в реальности. Некоторые вещи все равно не могут быть виртуальными – вода, еда, секс. И театр из их числа. Он не может весь уйти в Сеть. Исчезает эффект присутствия. А для актера театр - это еще и эффект погружения. В отличие от кино, где все равно все кусочками, фрагментами, эпизодами. Когда я на сцене, то не могу даже представить себе, что мои мысли отвлекутся на какие-то бытовые обстоятельства повседневной жизни – типа того, что не оплатила счета или свет не выключила.

- Кстати, частенько думаю, что современного человека легко вывести из привычного равновесия, просто отключив ему свет.

- Знаешь, между прочим, очень люблю, когда вдруг гаснет свет. Бум – и все становится совершенно иным, сразу возникают в голове истории, пропитанные атмосферой иного времени. И это классно! Это какая-то часть меня, которая когда-то заставила прийти в театр и благодаря которой я до сих пор в нем.

- А что вообще приводит людей в театр? Не актеров, а зрителей?

- Наверное, мы идем туда за той условностью, которая совершенно нам не мешала, когда мы были детьми. Когда можно было сидеть в песочнице, и простейшие вещи из числа оказавшихся под рукой предметов становились в нашем воображении чем угодно. В театр не идут за сюжетом или за внешним оформлением, всякими там декорациями, спецэффектами – по этой части он все равно проиграет кинематографу!

«Театр на обочине» работает в Пензе с мая 2010 года, неизменно объединяя людей, для которых театральное искусство становится смыслом жизни, как бы пафосно это ни прозвучало. На сегодняшний день их четырнадцать человек плюс техническая группа минус собственное помещение. Необычный выбор литературного материала для постановок, непрерывные тренинги по актерскому мастерству, непривычное для многих пространство сцены и зала – все это выливается в творческий метод под условным названием «фантастический реализм», где во главу угла поставлены подлинные чувства и эмоции.

- Мы с тобой недавно в связи с Чемпионатом мира по футболу говорили о спортивных зрелищах…

- Ой, вообще не могу на это смотреть, у меня никаких нервов не остается! Потому что дико переживаю, кричу, чувствую, что поседею, и не понимаю, как люди могут еще и на стадионе находиться в это время. Но зато понимаю, насколько это потрясающая эмоция, когда миллионы болельщиков испытывают одинаковые чувства одновременно. Опять – как в «Аватаре».

Так что да, сходство есть. Потому что когда ты на стадионе и на спектакле, то получаешь вот это самое чувство «здесь и сейчас». Однако спорт дает тебе повод вспомнить, если угодно, о нашем животном начале, о том, что у человека есть тело, владение этим телом, сила, ловкость, мышление, воля к победе… А театр позволяет проплакаться.

- Но для этого надо идти в зал, а матч можно посмотреть по телевизору или в интернете.

- Да, разумеется! Кстати, у нас не запрещено зрителям уходить во время спектакля.

- Уходят?

- Редко. С детских спектаклей вообще никогда. Между прочим, на них приходят и взрослые. А вообще я понимаю, какое место мы занимаем в пирамиде Маслоу. Где-то там около самого пика, и понятно, что, без нас можно прожить: мы не еда и не вода. Но мне нравится мысль о том, что искусство для человека – это видовая потребность. Таковы уж люди, что им нужны духовные развлечения. Еще с древней поры, со времен танцев у костра с переодеванием в звериную шкуру.

Автор текста: Дмитрий ИНЮШКИН